| |||
| Стихи |
|
Майские дни.
О долгие, долгие майские дни! За что мне в наказание они? Я жду, и, ожидая, будто нахожусь во сне. Помог бы кто, да некому помочь мне! Я рад бы рассказать, да нечего сказать тебе! Я жду, когда поеду в тот дивный край, Который для меня, как рай, который тянет И манит к себе так, что остальное вянет. Там ручеёк бежит, журча, о чём-то тихо говоря. Там даже гроза упоением и прелестью полна. В лесу, верхушками берёз качая, мчиться ветер, Что-то напевая... 19 мая 2004 Поэма Участь. I В одном лесу, прозябнув в топе блат Стоит домишко ветхий. Зимний хлад Его насквозь обрушил, раскачал. Не помнит лес уж, чтоб человек в нём кричал. Кольцо деревьев, елей и берёз стоит. Множество стрекоз, вдоль пруда жужжат, Садятся, а затем кружат. В домишко ветхий, не нужный никому, Давно уж не заходят... Потому Что здесб по слухам и в преданьях Живёт одно созданье... Ах! Я вижел злость в его глазах! Они пылали как закат, Мигая сердцу в такт. II Оно к себе меня подозвало, И речь со мною завело: “О человек, ты не видал б меня вовек, Когда б не острая нужда, Хотя мне она, казалось бы, чужда. Поведую тебе историю жизни моея. Я рос, как все людские дети, Играл со всеми во дворе, твердил слова молитв святые И горечь, и обида были не знакомы мне. Однажды, проклинаю я тот день, со всеми я пошёл гулять. Вот в этот лес. Кричали мы Ау-Ау, но, сам не знаю почему разбредать Мы скоро стали, и так, и сяк кричали, но вот совсем мы разбрелись. Вокруг меня цвела природа.Пчела с пчелою игрались Летали между васильков и цветов, не знал я как они назывались И так, бредя, забрёл я в саму-саму чащу, где волк суровый на Луны воет, как дитя Сначала я не понимал, в какаю страшную беду по глупости Своей попал. Но кровь заката, темень леса. Проснулся разум Вдруг. В груди всё сразу тесно стало, я от досады закричал О, сколько я блуждал, тая в себе надежды нить! Но не найдя дороги... И долго, долго я рыдал, уткнувшись челом в старый пень. Светало. Начинался день. Я понял. Я остался здесь навеки, забыв про злато и Про чеки. Стал этот обветшалый дом второю отчиной моей. Весна за зимою бежала, собою годы провожая. Я был как соловей, Давно уж вырос из детей. Не помню сколько лет и зим, своим проклятием Гоним провёл я здесь. Давно не помню я людей. Я с участью смирился уж своей. “ III Пред нами лес... Далёко, по холмам, он тянет руку к небесам И упирается в горизонт, навстречу солнечным лучам... Как знать, о, сколько тайн, чудес веками под собою нес Наш старый, знакомый лес! 31 мая 2004, 21 декабря 2004 Демон. Кто за луной детит быстро? Держи ты ухо с ним востро! Его стихия – зла мираж. Он – Люцифера паж, его бездонные глаза Не выразят тепла и света никогда! Он – демон. Средь людей вражду посеять Не стоит для него труда. А ночь тиха, а ночь мутна... Луна – единый глаз ночи. Гляди... 2 июня 2004 Ковыль. Отцу моему посвящаю... Печальные грунтовые дороги! Я вижу всё: колдобины и пыль. Во мне расходятся души моей тревоги. И слышу я – волнуется ковыль. Мой старый добрый друг, Тот, с кем ходил я в школе в паре Обидится и хлопнет дверью вдруг. Подумаю: сегодня он в каком-то бешеном ударе. Ковыль, ковыль, века тебе стоять И узревать дела людские И долго, долго голвой качать И нипочём тебе суеты мирские! 4 июня 2004 Пламя. Я вижу пламя золотое Качается, и будто что-то шепчет мне И шепчет что-нибудь простое, Как в знакомом сне. А пламя мерно угасает, Махая мне прощальным огоньком, И что-нибудь мне тихо объясняет, Как птица, медленно махнув крылом. 4 июня 2004 Облака. Я смотрю на облака, вижу я чудесное, Вижу я чудных зверей, Конницу небесную. Не для егерей облачка прелестные! 4 июня 2004 Поле. Я вышел на рассвете в поле Всё было в ожидании росы, И я стоял там доколе Не озарилось светом поле, Лучами летней красоты! Там где-то серая иышь пищит И ёж колючий сеном шелестит... И мне казалось, что в полёте Я избавляюсь от дремоты И мчусь навстречу я мечте... 19 июня 2004 Июньская ночь. Тихая, белая июньская ночь! Только пенье птиц запоздалое Тревожит небеса. И соседский пёс усталый Лает, о чём-то грустя. Тихая белая ночь! Облако серое луну закрыть норовит, Месяц златом звенит. Закрылись мраком небеса, Кругом леса, леса, леса... 21 июня 2004 Звезда. Мелкая звёздочка мерно светила, Тихую песнь напевая, В утренний свет уходила, Светом играя... 1 июля 2004 Поэма Незабудка. I Вырос в лесу цветок, незабудка Месяца три возвышался он чутко. Его солнце ласкало, Лучами обнимало. Бывало лось сердитый иль лиса Пробегали, его теребя. Через месяц зацвёл он и бутон Распустился с чудною красою. И когда лес опускался в сон, вместе с ним Опускался и он. И заря за зарёю Им любовалась. Однажды группа людей Проходила возле него. И цветок сей Они сорвали на память. Страшною силой Стебель разорвался, а с ним и жизнь и корень в земле вовеки Остался. Но семена из цветка разносились сполна. II Букет лесной стоял на чей-то даче на столе. И вял. И уж заре он недоступен был. Но следующей весною Поляна озарилась шести цветков красою... 2 июля 2004, 21 декабря 2004 Юг. Здравствуй, солнечный юг! Здравствуй, станица Темрюк! Здравствуй, тропики – Сочи, Здравствуй, южные ночи! 24 июля 2004 Море. Море волновалось, Море колыхалось, Волны порождая за волной, И пена над ним поднималась В час роковой. 24 июля 2004 Поэма Путь. Эта поэма есть описание путешествия моего на Кавказ. Дорога не позади – впереди пятьсот вёрст пути. Пятьсот вёрст пути – Водитель, гони! 1 Рано утром мы встали, было трудно открыть глаза. Впереди у нас дали, дали – нескончаемые никогда. Вот в семь часов мы выехали из Подмосковья лесов И поехали скоро вперёд, позади – Москва, впереди – Ростов. 2 И Тулы другие леса расцвели перед нами тогда. Самовары там продавали, проезжали мы их когда. 3 Ну а дальше – Липецк, Липецк – череда деревень. Вмиг мы их проезжали – продолжался день. 4 И Воронежа чернозёмы представали глазам, Было много их, все засеяны – плодородные земли там. 5 Вот закат южнорусский перед нами пылал К Ростову, к городу Аксаю южный ветер нас подгонял. 6 В Аксае ночь мы провели в отеле “Евразия” И утром, в семь часов, продолжали мы путь И Дона светлый край мы наблюдали. Как хороша Россия! Природа на Дону – сплошная степь и леса чуть. 7 И Краснодарский край, станицы Перед глазами полетел Кубань извилиста, как львица И я сейчас это воспел. 8 Обращение к Кавказу. /Проза/ Кавказ, Кавказ, когда я впервые увидел твои вершины, я преклонил голову перед твоим величием. Преклоняю и в этот раз. Твои дикие вершины гор, хребты – последние пристанища вечности, свободы, гордости в нашем мире. Кавказ, Кавказ, я никогда не видел ничего более величественного, чем твои заснеженные пики! /Стихи/ С этих вершин взирал я не раз Но то, что город для нас, То для Ачишхо это – пыль, Ненужная земная быль. Но для Аибги и Кавказа Сей город – крупинка разве что алмаза. И мерзкой, грязной, скучной жизни Здесь нет не стран и нет Отчизны. 9 Но это глава – о том, как был В Красной Поляне я, Но что... Наверное, забыл! О, Адыгея, Адыгея! Твои покатистые склоны и зарождающиеся горы Я наблюдал, а мы вперёд неслися и впереди виднелось море... 6 августа 2004 Прощание с летом и дачей. Ты видишь всю красу природы! Щадят, обходят её годы: Дороги пыльные и лес, Что утром туман в поле нес, И рек бегущие потоки, И холмы, что стоят вокруг, И дождик – появится он вдруг, И ветер – старый добрый друг, И грома дальние раскаты... Я б здесь остался б навсегда, Средь этих радужных земель… Но светит мне твоя звезда, Но мне пора... Опять Москва! 27 августа 2004 Далее, осенью, у меня следует длительный перерыв. Но вот новейшие записи. Снег. Я увидел: Первый снег Ночью на землю лениво лег. В свете фонаря он блистал, На землю опадал, И метель кружилась В вальсе красивом. *** Ты говоришь мне, что весна в душе нужна И что радостью душа должна быть полна. Но я не могу, не хочу и не должен Мой стих ведь в смятении мысленном сложен Я не могу радость хранить. Мне она редкий гость. Я не хочу радость хранить. Мне приятней печаль. Я не должен радость хранить. Я от неё устал. Ты не думай, друг, что в душе у меня ночь. Я просто не знал, что радость хранить хорошо и печаль – не прочь. *** Ему казалось, свободен он и так, Ему казалось - наша жизнь пустяк, Ему казалось – всё против него, Но просто он не видел никого. |
| Рассказы |
|
Люди будут издыхать от страха и ожидания бедствий,
грядущих на вселенную, ибо силы небесные поколеблются. Евангелие от Луки 21,26 Покушение на время. Всем известны прелести зимы. Эта ослепляющая взгляд белизна, это солнце, которое не греет, долгие зимние вечера, когда человек отдыхает после рабочего дня, ища дома различные занятия, праздники - Рождество и Новый Год. Новый Год. Почему он наступает? Глупый вопрос, согласен. Но неужели никто из читателей ни разу не задумывался почему вообще есть время, как оно работает. Ведь время – сложный прибор, это не магнитофон или компьютер, понять загадку устройства которых помогают пара технических книг, любопытство, отвёртка и среднее образование. Как это ни странно, время изучает физика, а не философия, причём такой её раздел, как термодинамика, точнее второё её начало. Вспоминается восьмой класс, первая четверть. Помнит ли читатель, может быть совсем юный ( как сам автор), или же умудрённый временем и сединой на висках человек, все эти задачи про нагревание воды в бассейне? Первое начало термодинамики занимается как раз такими задачами. Во втором начале великий вклад в изучении времени совершил Альберт Эйнштейн, который разработал теории вероятностей и относительности. Если верить второму началу термодинамики, время никогда не может потечь вспять. Разбитый вдребезги стакан никогда не соберётся снова воедино, вспыхнувшая сверхновой никогда не станет точно такой, какой была. То, что уже совершилось не вернуть. Всегда хочется сделать обратное. Во всех нас живёт маленький семилетний ребёнок (то есть ходячая бомба), стремящийся нарушить все запреты родителей. Мой рассказ есть фантазия на тему магии и времени. Перенесёмся же в зимний лес, лес глухой, как ямщик в известной песне, в подмосковный сосновый бор. Сквозь верхушки полувековых деревьев пробиваются лучи бледного солнца. Вместе с ними пробиваются и неторопливые снежинки. Холодно. Термометр показал бы градусов 20 ниже нуля, но кому взбредёт в голову брать в чащу бора столь бесполезное изделие? Внезапно на горизонте далеко-далеко возникают две людских фигуры. - Мой повелитель, - произнёс первый голос, и сразу стало ясно, что он принадлежит низкой округлой фигуре, - вы действительно полагаете, что это место подходит для нашего дела? - Молчи, ничтожество! – от второго голоса повеяло холодными лицемерием и жестокостью, он исходил от худой длинной фигуры, в которой, однако угадывалось благородное происхождение, - молчи, червяк! Неужели ты не понимаешь, что для того, чтобы совершить предписанное мне, необходима земля, обагрённая кровью сраженья! - Мне холодно, - захныкал первый голос,- я продрог, я хочу назад в Москву! - Не хочешь ли ты, как сказал мой друг Понтий Пилат, умыть руки? – холодный голос звучал так спокойно, что в нём не чувствовалось ни одной нотки угрозы – Ты знаешь что с тобой будет, Степан, если ты сболтнёшь хотя бы звук того, что знаешь. Округлая фигура внезапно скорчилась в судороге, синхронно с этим из её губ вылетел крик. Лес молчал, ему было все равно. В деревеньке светилось всего два-три окна, зимой здесь жили только старики, которых было немного. Человеку по имени Степан неоткуда было ждать помощи. -А! Мой повелитель, ну зачем? – голос Степана срывался на плач -Ты знаешь, что эта не вся боль, которую ты можешь почувствовать. – холодный голос был всё также спокоен -Начнём? -Устанавливай прибор, дрянь, пошевеливайся! Степан плакал, кровь до сих пор капала на снег. -Рычаг? – у Степана не было сомнений повиноваться или нет. -Правый, тугодум, под надписью “Полный девременной режим” -Никто ничего не включит, Ксафео, - внезапно произнёс третий голос и из кустарника выпрыгнул его обладатель, высокий молодой мужчина лет двадцати четырёх. Небо осветила вспышка, на миг затмившая даже солнце. -Предупредительный – презрительно протянул владелец холодного голоса, которого звали Ксафео- эти белые только и умеют, что хвалиться своей боевой магией, своими пукалками от которых и муха не сдохнет! -Ксафео, ты знаешь, что я отказался от Добра и Зла, я признаю, что их не существует. И я в равной мере использовать и магию Ренессанса, и злодейство Апокалипсиса. Ты знаешь, что моя душа принадлежит только Богу. Я был когда-то белым и, может быть, сохранил их черты. Поверь мне, я не дам тебе сделать задуманное тобой, и при первой попытке мне противиться, я данной мне властью убью тебя – сказал мужчина -Какие мы благородные! – умилился Ксафео – А теперь слушай меня, старый светоч: Свет и Тьма мне безразличны, Безразлично мне добро. Я скажу, что неприлично, Расколоть лицом стекло! После произнесённого стихотворения изо рта Ксафео вырвались хриплые гортанные звуки: Гршаа! Увах Ом грикадшатура. -Пленительное заклятие, вызывающееся из памяти стихотворением! –удивлённо пробормотал мужчина, налетевший на неожиданно возникший пред ним невидимый барьер. -Милый! – Ксафео явно издевался над соперником – Кто сильнее из нас? Проталкивается индийское заклятие? То-то же, значит ты слабее. Извини, на правах сильного, я буду диктовать условия. Одновременно с последним словом чёрный маг начал новое заклятие, по типу аналогичное первому: Лондон и Манчестер, Англии огни! Уложил тебя винчестер, Вечным сном засни! Ксафео снова заговорил, как и в первый раз – против воли, но на этот раз голос его был мелодичным, почти женским (это заклинание, скорее всего, сочинила женщина – только у этих представителей рода человеческого такая извращённая фантазия!): “You traveling now in London, but your head go to Edinburgh!Your name is Anthony.”. Лицо мужчины по имени Антон исказила предсмертная судорога. Тело медленно исчезало, голова тянулась вверх. Антон не кричал, он знал английский язык и знал злые умыслы Ксафео. Антон жил на свете третью сотню лет, поэтому не питал излишних иллюзий по поводу своего спасения. Перед белым магом плыла вся его жизнь, начиная от боли, удушья, словом, необходимости пережить собственное рождение, и кончая тем злосчастным мигом, когда ему приказал Высший Состав Светлого совета выследить три тысячи летнего некроманта и чёрного мага по имени Ксафео, и выяснить чем он занимается, этот древний интриган. Вдруг Ксафео остановил магию. - Чёрт побери! Я не лишу тебя удовольствия наблюдать мой триумф, – промолвил он , - ведь ты, вероятно, догадываешься, что я хочу сделать? - Да, к величайшему моему сожалению, я не могу наблюдать пока твой труп. Насколько я понимаю, ваше страхолюдие, ваш восхитительный ум, - Антон не скупился на издевательства, недостойные белого, - желает уничтожить время. -Антоша, ты восхитителен, - Ксафео рассмеялся фирменным смехом, - милый друг! Уничтожить время! Сказал, как … Ладно. Я хочу не уничтожить сиё глупое явление, мой дорогой белый смертничек, я промотать его назад, как плёнку в магнитофоне, а затем остановить его. Степан! Начинай! -Ксафео, зачем тебе это? – прошептал Антон -Я старею, друг мой, старею… Да! Три тысячи лет издевательств над своим телом не пойдут на пользу никому!, - голос Ксафео и вправду стал дряхлым -Но тогда люди, живущие сейчас не родятся, а мертвецы оживут! -Почти как в Библии, правда? Но тебя это не коснётся, беленький. Индийский купол защищает от всего. -Ксафео, мы вне времени? -Нет, это оно вне нас. -До какого момента вы его промотаете, мой король? – Степан, до сих пор стонавший на снегу от боли, вызванной пыточным заклинанием его повелителя, наконец заговорил -До 984 года до Новой Эры, болван, я тебе об этом уже говорил! -Но я тогда погибну! -Стёпочка, - голос Ксафео вдруг стал ласковым – ты меня умиляешь, зачем мне в прошлом, когда я был окружён целыми городами рабов, подхалимов и воинов, такой недотёпа, как ты? Степан простонал, но не сделал и шага. Ксафео держал труса своими чарами -Давай, Стёпа! Степан нажал на кнопку машины. Мир вокруг стал меняться. Вырастали и исчезали деревья. Мелькало небо, то освещаясь дневным солнечным светом, то сменяясь ночной тьмой с беспрестанно кружившими по нему звёздами, планетами, и Луной. Степан стремительно молодел, из пятидесятилетнего он уже превратился в двадцатидвухлетнего. Ксафео молодел не очень заметно, только чуть-чуть расправились уже глубокие морщины на его сморщенном, как весенний гриб, лице. Неожиданно всё остановилось, и развернулось. Время вновь бежало вперёд: старели Степан и Ксафео, некоторые деревья понижались, а некоторые росли, другие же просто валились. Вдруг хоровод замер. В гробовой тишине раздался вопль Ксафео: -Трус! -Я трус?, - Степан первый раз в жизни проявил перед правителем своим волю, - Вы трус! Вы боитесь старости, так же как и я боюсь смерти! Ксафео пробормотал: Умри! Повинуясь желанию своего господина, слуга свалился замертво. Но умирал и Ксафео. Да и как можно жить, когда ты прожил 3000 лет и внезапно тебя покидает твоя магия, твой щит. -Ты…знал…это, - умирающий говорил с ненавистью, которая жгла сердце Антона -Конечно! Ксафео, время – не лента, которая можно промотать. Это река, и ты пустил её против течения этой машиной. Магия не повторяется при “перемотке”, и ты отменил свои способности, природа берёт своё. А теперь прощай! И Антон спокойно прошёл за барьер, сдерживающий его ранее. Он шёл в мире, где снова прибавлялись секунды. Он шёл в мире, где каждую эту секунду кто-то умирал, а кто-то рождался, где-то был рассвет, а где-то закат. В мире, где ярко светят далёкие звёзды и жёлтая Луна. Потому что, время – это Жизнь, идущая через Смерть. Он шагал по сугробам, он шагал во времени. Потому что, все мы - путешественники во времени, надо только найти ключи к своей душе. В это время Земля неторопливо шла по своей орбите вокруг звезды Солнце, в это время Земля совершала оборот вокруг себя, в это время Земля шла во времени. И не стоит этому противиться, потому что у времени нет смерти. Январь 2006 |
